Когда звук — главный герой: премьера «Сон в русскую ночь» в Театре Маяковского

Малая сцена больше напоминала столярную мастерскую

Петр Айду известен звуковыми перформансами. Его «Реконструкция утопии» в ШДИ получила Гран-при Премии Сергея Курехина 2013 года в области современного искусства. За акустический перформанс «Звуковые ландшафты» в 2015-м он удостоен «Золотой маски», в 2019-м создал аудиоспектакль «Антропоценфония. Песни машин и механизмов». В 2021-м вместе с Егором Перегудовым он представил детский спектакль «Петя, Волк и Володя-музыкант» к юбилею музыкальных сказок Сергея Прокофьева и Леонида Половинкина.

Петр Айду является руководителем уникального проекта «Персимфанс». В 2008 году под его руководством первый симфонический оркестр без дирижера, который существовал в 1922–1933-х годах, возобновил свою деятельность. Интересно, что сто лет назад артисты «Персимфанса» — среди солистов коллектива были Сергей Прокофьев и Лев Оборин — выступали на сцене соседствующего с Московской консерваторией Театра Революции (ныне — Театр Маяковского).

Малая сцена в день премьеры больше напоминала столярную мастерскую. В распоряжении артистов — старинные приборы для создания звуков природы и городского шума, «кузнечики», ветер-машины, «капельницы», тональные генераторы.

Сцену со старинными приборами можно рассматривать как своего рода музей: по ее наполнению прослеживаем историю «невидимого» звука в мире искусства. Чтобы догадаться о предназначении старинных и относительно молодых инструментов, подключаем знания из физики и воображение. Самая древняя — огромная ветер-машина, напоминающая мельницу. Ее используют для имитации шума ветра, начиная с XVII века. Звук рождается, когда лопасти барабана трутся о натянутую ткань. Из начала XX века — «капельница», которая совсем не похожа на больничный аналог. Так называется звуковая машина размером с комод или почтовый ящик. На деревянный каркас прикреплены барабан и кожаные нити — за счет их трения получается звук падающих дождевых капель. И таких приборов не счесть.

Режиссер Петр Айду рассказывает: «Наша задача была изобрести акустический театр. Театр, в котором звук перемещается, движется. Текст является поводом для того, чтобы создать реальность. Меня интересует звучание и развитие звука, в первую очередь музыкальная драматургия».

Спектакль состоит из шести эпизодов, так называемых акустических картин. Процесс создания интершума показывают на сцене. Звук движется не только по сцене, но и по всему залу и помогает «услышать» сцены из русской литературы.

Режиссер Петр Айду и художник-постановщик Катя Бочвар превращают сцену в пространство для акустического эксперимента. Участники спектакля выходят на сцену в спецкомбинезонах. Бежевые костюмы внешне напоминают прозоодежду для постановок Мейерхольда. Визуально такая неброская защитная одежда транслирует, что на сцене — артисты звукового театра. Каждый актер Театра Маяковского здесь является источником звука — современные аудиосистемы позволяют усилить даже самый тихий шорох.

Начинают с шукшинских пейзажей и диалогов о любви. Из повести «Там, вдали» (автор инсценировки Анна Литкенс) берут сцену купания. Ольга и Юра говорят о мимолетном будущем счастье. Их разговоры становятся фоном для звуковой картины, воссоздающей шум на берегу реки: шумит вода, стрекочут кузнечики, шелестит ветер... На сцене — искусственный мир звуковых приборов, и ни одного «визуального» намека на деревенскую идиллию. Шорох шагов по траве передают через шуршание кинопленки, «голоса» кузнечиков — с помощью одноименных машин.

От купаний переходят к сельскому быту и диалогам Платонова, оттуда перемещаются в усадьбу пушкинского Дубровского, которую поджигает бывший хозяин. Треск огня имитируют, ломая веники, лопая пузырчатую пленку. Вместе с булгаковской столицей на сцене появляется тема наступления индустриализации и господства технического прогресса. Гудит трамвай, визжит дверной звонок. Из «Мастера и Маргариты» заимствуют сцену, где Маргарита громит квартиру критика Латунского. «Музыку машин» она слышит как будто из окна.

За каждый образ отвечают несколько актеров. Один задает образ «в привычном понимании» через речь со сцены, остальные создают целостный звук, пробуют себя в качестве «шумовиков». Получается такой мини-оркестр, создающий синхронный шум. В спектакле участвуют 18 актеров Театра Маяковского: Игорь Евтушенко, Валерия Забегаева, Оксана Киселева, Ярослав Леонов, Кира Насонова и другие…

В космическом эпизоде по рассказу «Лунная бомба» актеры создают техногенную катастрофу. Сценическое взаимодействие с миром «звуковых» машин резонирует с «канвой» платоновской прозы и помогает еще раз оценить «невидимые» победы и жертвы технического прогресса.

Все авторы, произведения которых использовали в спектакле, имели собственный стиль звуковой организации текстов. Пушкин сделал русскую поэзию лаконичной и фонетически яркой. Булгакова называли мастером ассонансов и аллитераций. Шукшин переносил звучание разговорной речи и деревенский говор в литературу. Платонов говорил, что у слова, как у символа действительности, есть три элемента: идея, образ и… звук.