Свободы, чести и любви – премьера «Капитанской дочки» Сергея Безрукова

Московский Губернский театр открыл новый сезон премьерой спектакля Сергея Безрукова «Капитанская дочка». Эскиз этой постановки был сделан еще пять лет назад: за это время из музыкального спектакля по мотивам пушкинской повести он превратился в большую драматическую работу. В новой версии произведения разыгрался настоящий спектакль внутри спектакля, нашлось место неизвестным историческим фактам, и в ней, конечно, победила любовь.

 «Другой компании в крепости не было»
Спектакль построен в виде расследования, где герои и события повести рассматриваются постфактум. Сергей Безруков здесь заново открывает ту главу произведения, где Петр Гринев находится под следствием. Герой сам воссоздаёт картину бунта в Белогорской крепости. Все первое действие посвящено той перспективе сюжета, которую генерал канцелярии видит глазами юного Петра (Олег Савостюк). Благодаря инсценировке, созданной Анной Матисон, пространство сцены не кажется исторически большим, способным вместить декорации изб, крепостей или реалистичные полотна с изображением оренбургских степей. Достоверность передается в спектакле только через текст. Сценография же, наоборот, сужает площадь действия практически до размеров настоящей камеры для допросов. И, как видит зритель, даже в этой тюремной камере может развернуться целая битва.

Благодаря фабуле судебного следствия и благодаря нелинейному развитию событий, герои не проживают их здесь и сейчас, но переосмысляют движение истории спустя время, возвращаясь вновь и вновь к важным воспоминаниям. Этот ход позволил создателям спектакля сохранить большую часть пушкинского текста, которая чаще всего выбрасывалась из инсценировок из-за невозможности оставить «текст от автора». И именно в авторском тексте Сергей Безруков находит важные детали, которые артисты закрепляют на сцене яркими образами: даже при прочтении оригинала можно упустить то, что капитан Иван Кузьмич Миронов совсем не стар, легко прослушать символизм калмыцкой сказки и можно даже не заметить слезы раскаянья Емельяна Пугачева (Дмитрий Карташов).

В этой любви к деталям режиссер следует за самим Александром Сергеевичем Пушкиным – исследователем и автором не только «Капитанской дочки», но и научной монографии «История Пугачева». Этот текст, а также реальные документы XVIII и XIX веков были проанализированы и использованы в постановке: выдержки из допросов и судебного слушания по делу о восстании Емельяна Пугачева вплетены в сюжет наравне с художественным текстом романтической повести.

Эти документы словно становятся настоящими уликами в следственном деле Петра Гринева. Он сам вновь и вновь вынужден рассказывать о пережитом, воссоздавать что-то вроде спектакля с актерами, изображающими жертв. И, при этом, ему необходимо решить вопрос своей и чужой жизни. Он должен сохранить честь и достоинство в этом сгорающем мирке, простить врагов и спасти любимую. И это спасение для него важнее собственной жизни, важнее обречения на казнь, важнее ссылки. Петр Гринев обязан спасти Машу. Но только Маша может спасти его самого.

«А вот и образ!»
Мрачность повествования в спектакле с легкостью переключается на светлые мотивы. Вообще постановка не лишена юмора: в сюжет постоянно вклиниваются присказки назойливого Савелича (Юрий Колганов), носящегося с заячьим тулупом словно с вещдоком; воспоминания маленького Пети, как воздушный змей летящие над залом, иммерсивные заигрывания со зрителем и громкие перебранки солдат или казаков.

Как ни странно, образом, совершенно лишенным мрачного ореола бунта и жестокости, становится образ самого Емельяна Пугачева. Дмитрий Карташов воплощает на сцене образ честного казака с горящими глазами, свернувшего с пути и случайно оступившегося. Его герой – не злой завоеватель, убийца и вор. Он словно бы и вовсе не имеет отношения к делам бунтовщиков. Пугачев остается тем мужиком, которого Петр Гринев спас во время пурги: этот мужик не то по ошибке, заигравшись, не то по собственной воле, сначала надевает красный царский кафтан государя, а затем – кандалы.

Как рассказал актер Дмитрий Карташов, роль Пугачева стала для него особенной: «Еще пять лет назад Сергей Витальевич дал мне возможность в том эскизе прикоснуться к герою. А потом на пять лет это все задержалось. Но главное, я обещал, что дождусь воплощение этой работы, и вот я дождался. С того эскиза все началось - любовь к Пугачеву, моя мечта о роли».

Музыкальное сопровождение в спектакле прекрасно вписано в историю и даже в сознание зрителя. Композитор Александр Биллион умудрился создать новую казацкую мелодию, почти народную, пробирающую душу. Она цепляет слух не сразу, но точно кажется чем-то знакомым, близким знаменитой былинной песне «Черный ворон».

В этих народных мотивах на сцене Губернского театра снова оживает знаменитая «безруковская русскость», такое нежное веяние фольклора, любви, сострадания и вечного поиска личной правды и справедливости. Этот сюжет просыпается и в визуальных образах, созданных художником Максимом Обрезковым, и в хореографии спектакля (хореографы – Евгений Кузнецов и Анна Гилунова): массовые танцевальные сцены, исполненные труппой театра практически в партере, отлично закрепляют яркое настроение праздника, которому в этой драме место тоже нашлось. Важной изобразительной и даже смысловой деталью здесь стал карнавал: что-то вроде зимних скоморошьих гуляний, чествований «Королевы-Солнца» - императрицы Екатерины II. Праздник этот прерывается появлением Марии Ивановны Мироновой, желающей одного – доказать невиновность Петра Гринева. «Я одна тому причина!» - кричит невеста приговоренного. А разве возможно продолжать гуляния, когда нарушена справедливость?

«Я приехала просить милости, а не правосудия!»
Второе действие становится «доследованием» дела Гринева. В нем появляются все недостающие детали, все то, что он скрыл, чтобы уберечь Машу. Она сама раскрывает себя, свои воспоминания. Так, все события бунта проигрываются дважды, и во второй раз видна значительная разница восприятия событий Петра и Марии Ивановны. Для девушки это уже не инсценировка праведного боя солдат и защиты крепости от жестоких казаков – это трагедия жизни, гибель отца и матери, унижение и родного потеря дома.

Мрачность света и декораций вновь добавляет трагичности картинке, повествующей о бунте. Ярость, пылающая мятежность и кровопролитие все так же условны, но они становятся нагляднее и страшнее, почти ужаснее реальности. Сам пугачевский бунт стал декорацией к поэтической истории любви, вплетенной в этот ужасный контекст. Мария Ивановна и Петр Андреевич оказываются в самом центре чужой войны, неуправляемой стихии. Привнести в эту стихию частичку мира может только их взаимная привязанность и любовь.

Большое значение в спектакле уделяется и линии Алексея  Швабрина. Для добродушного голубоглазого актера Антона Соколова роль отставного офицера негодяя - нетипичная. Но и тут наружу просится его амплуа героя, и Сергей Безруков это без внимания не оставляет. Швабрин в спектакле становится героем-подонком с разбитым сердцем. И именно из-за этого разбитого сердца режиссер старается его оправдать. Потому дуэль Швабрина и Гринева также повторяется дважды, дважды звучат взаимные обвинения. Ведь для этого героя страшнее оказывается даже не личный приговор, а оправдание Петра, врага, заполучившего девушку. Антон Соколов действительно проживает любовь своего героя, любовь жестокую, неправильную, но такую, за которую можно бороться до смерти, а режиссер за это чувство вознаграждает его  возможностью покаяться, дает ему еще один шанс.

«Образ Швабрина очень важен в этой истории. У него тоже есть свое развитие. Здесь не так однозначно решается персонаж. Единственное, что я помню из школы — это был один злой человек, который всех использовал. При прочтении он, конечно, ничего кроме ненависти не заслуживал, - рассказал о своем видении этого героя Сергей Безруков. - Спорить с Александром Сергеевичем мы не будем, не будем и говорить, что правильно, а что неправильно. Но, мне кажется, очень важно в нашей жизни дать героям шанс покаяться. И я думаю, что в этом спектакле у нас как раз есть такая возможность. Он же любит, он безумно любит! С одной стороны, так безумно любит, что готов свою любимую отдать на растерзание. С другой - понять психологию этой любви очень-очень сложно. Поэтому в нашей постановке образ Швабрина дает надежду, что он может быть гораздо сложнее, чем мы видим и трактуем при первом книжном восприятии».

Главная же находка создателей спектакля, которая позволила воплотить и сохранить на сцене образ настоящей юной любви, — это, пожалуй, сами юные актеры, исполнившие роли главных геров. Олегу Савостюку, студенту ГИТИСа, всего 22 года, а Александре Лукьяновой, подопечной мастерской Сергея Безрукова во ВГИКе, - всего 19. Они максимально близки к переживаниям своих персонажей. Образы влюбленных молодых людей ожили благодаря этой юной актерской химии и заставили зрителя совершенно забыть о какой-либо неопытности и волнении дебютантов. Петр Гринев в исполнении Олега – не 16-летний мальчик, но дворянин, офицер, готовый пойти на казнь ради своей Маши. А Александра Лукьянова создала образ своей героини с такой нежностью и переживанием, которые невозможно не почувствовать в зале.

 «Капитанская дочка» Сергея Безрукова — это не просто романтический сюжет и даже не мемуар о счастливом исходе судьбы двух влюбленных, а повесть о страшном фрагменте истории. Это бунт. У бунта один исход – смерть. Потому и заканчивается спектакль сценой вынесения приговоров, массовой казни и криком Пугачева с мольбой и предостережением: «Не приведи Бог увидеть…».